Неизведанная доселе планета под названием «Сочи», с первых шагов на российской земле моментально приобретает четкие очертания олимпийской деревни, в одной из которых уже не первый день развивается латвийский флаг, преображается в сказочное место с изумительными видами на горный Хребет Аибга или Имеретинскую долину, растворяется в спортивных новостройках, таких дорогущих, но от этого не менее привлекательных.
Именно здесь, вплоть до 23 февраля, будет совершаться олимпийское таинство. Весь мир замер в ожидании чуда (по примерным подсчетам, телеаудитория сочинской Олимпиады составит 3 млрд жителей нашей планеты). Россия удивит. Я уверен в этом. Она ведь не может по-другому. Зимняя Олимпиада в субтропиках — только в этой стране смогли додуматься до такого (сейчас в Сочи даже в горах плюсовая температура). И не просто додумались, но и реализовали эту идею, многим казавшуюся еще пару лет назад бредовой. Так что в итоговой речи президента МОК Томаса Баха, которую он произнесет на церемонии закрытия, фраза а-ля Самаранч о том, что «это были лучшие Игры в истории Олимпийского движения», каким-то лингвистическим казусом изначально не кажется. А разве может быть иначе, когда такая держава на протяжении семи лет, с тех пор, как в далекой Гватемале российский курорт вытащил счастливый билет, лелеяла этот проект, вкладывая в него ресурсы, силы, тратила миллиарды. И все ради 17 дней грандиозного праздника у подножия Главного Каказского хребта.
В памяти каждого, кто побывал на Олимпийских играх, остается тот фильм, который не стирается. Эта «пленка» не подвластна времени. Потому что это не просто самые масштабные соревнования, а еще самые уникальные. Даже для меня, который будет работать на своих четвертых Олимпийских играх, сочинская станет еще одной редкой возможность объять необъятное. Вы только представьте себе, взобравшись на колокольню спортивного журналиста — на небольшой территории одновременно проходит несколько десятков чемпионатов мира с участием сильнейших спортсменов. Когда еще, как когда-то в Пекине, я побывал бы на финале турнира по бадминтону, в Лондоне посетил соревнования пловцов, или как в Ванкувере — по керлингу или фристайлу. Только на Олимпийских играх, атмосфера которых отличается априори, можно в «Макдональдсе» запросто сесть за один стол со звездой биатлона или горнолыжного спорта, столкнуться нос к носу с прославленным сноубордистом или хоккеистом, взять за один день интервью с лидером сборной Норвегии по биатлону или финским прыгуном с трамплина.
Прошло четыре года, но я до сих пор помню все повороты, ухабы и скользкие места на узкой тропинке на пути от пресс-центра до финишных ворот санно-босблейной трассы Уистлера. Помню, сколько литров обжигающего кофе я выпил, пока дожидался завершения соревнований у скелетонистов, помню как мерзли пальцы, когда держал в руках диктофон, вслушиваясь в каждое слово, произносимое Мартином Дукурсом после четвертого заезда. Помню его грустные глаза. Глаза человека, у которого в буквальном смысле украли золото, которое, казалось, у него уже в руках. Помню как стоял с раскрытым ртом, когда на табло увидел время наших саночников, братьев Шицсов. Этого всего не забыть, потому что это и есть Олимпиада. Это чудесная пора, когда, такое ощущение, весь мир стал добрее, все люди стали братьями и никто не думает о плохом. Наверное, даже это внутреннее ощущение всеобщего благоденствия, пусть и в окружении трасс и стадионов, в наш сумасшедший век можно считать чудом.
Пятничный вечер, 7 февраля, станет новой точкой отсчета, взмахом палочки в руках волшебника (на всякий случай не буду уточнять, кто в Сочи является главным волшебником). Нынешняя Олимпиада всего лишь вторая, которую принимает Россия, может быть и не изменит мир. Но она точно заставит прослезиться. Поводы будут. И от счастья, и от обиды, и от грусти расставания с друзьями. А еще когда в небо улетит, как и в 1980-м в Москве с «Лужников», мишка. Только в феврале 2014-го это будет талисман сочинских Игр — Белый мишка. Тот самый косолапый, только немного поседевший уже.
