19.01.2014. 11:00
Олимпийский чемпион по бобслею Янис Кипурс рассказал в своем интервью российским СМИ, что происходило на Зимних играх в Калгари 25 лет назад, когда вместе с разгоняющим Владимиром Козловым он завоевал для сборной СССР пока что единственное «золото» в этом виде спорта, чем он занимается сейчас, связан ли с латвийским бобслеем.«Этой зимой я уже никак не связан с бобслеем. Прошлой – тренировал швейцарцев, всего 11 лет там отработал, четыре Олимпиады, восемь олимпийских медалей. До сих пор счастлив за всех воспитанников. Швейцария для меня – второй дом. Бываю там минимум раз в году – просто на экскурсии или к друзьям. Куда ни еду – везде знакомые. В некоторые семьи приезжаю, они говорят: вот твоя комната, оставайся сколько хочешь. Это приятно», — вспоминает Янис Кипурс. — Не было желания остаться там жить? Все-таки центр Европы. — Никогда об этом не думал – даже когда в Латвии было очень тяжело. Это мое родное место, люблю его, что бы ни происходило. — Как вы восприняли развал Союза? — У людей была большая надежда, что жизнь станет лучше. Вы не видели, что творилось в конце 80-х – люди на охоту в лес ходили. А потом стало даже хуже. Если бы не жесткая рука сверху, развал случился бы раньше. В 80-м году партия решила, что надо заниматься бобслеем: мы – большая страна, должны развивать вид, побеждать… Поставили задачу: через четыре года команда привезет олимпийскую медаль Сараево-84. С ноля за четыре года! Такое было постановление из Москвы. — Привезли же. — Привезли. Но как мы вкалывали!  — Какие скорости были 20-30 лет назад? — Почти те же самые, что сейчас. Обычная скорость – 135 км/ч. За счет технологий сейчас времена стали чуть быстрее: бобы легче, атлеты тяжелее – есть прибавка 1-2 км/ч, рекорды бьются, но на сотые доли. — Как создавались ваши бобы? Сейчас этим занимается даже концерн «Феррари». — Участие «Феррари» – это не стандарт. Очень хорошие бобы все еще делаются в Латвии. На них выступают многие спортсмены. Сани делают в обычной мастерской, у нас там остались специалисты с 80-х. С их опытом они востребованы, плюс они умеют учиться, добавлять идеи – и это без больших денег. В Германии есть миллионные проекты, самые высокие технологии на госуровне – как было в Союзе. Даются деньги, подключаются инженеры. Это очень качественные сани. — С начала карьеры и до Калгари у вас поменялось несколько разгоняющих – почему? — С первым разгоняющим Шнепстсом катался 5 лет – до сезона-85/86, потом у него возникла проблема с допингом. Не знаю, что там как.  — Чем вас привлек Владимир Козлов? — Спринтер, физически сильный, психологически стабилен, очень профессионален. У нас очень быстро нашелся контакт, взаимопонимание. Мы экипаж, это важно. Он тоже много пилотов менял, много падал. Но когда начал работать со мной, то настроился, получил шанс. В том сезоне мы выиграли Кубок мира в двойках, заняли 6-е место в четверках, в комбинации 3-е место. — Олимпиада в Калгари. Что за история случилась с отменой попыток? — Очень нестандартная ситуация. Было тепло и ветрено. В то время порядок старта определяли жеребьевкой, распределения по группам, как сейчас, не было. В первом заезде я ехал позднее конкурентов – к концу заезда при таком тепле трасса разрушилась, это ясно. Заезд выиграл Хоппе, я четвертый, проиграл 3 десятки. Это не так плохо, учитывая разницу в 20 стартовых номеров. Во втором заезде я ехал в начале, Хоппе после середины. Я выиграл у него почти секунду и по сумме ушел на 7 десятых. Солидный запас. — Самое интересное случилось во второй день. — Ветер еще усилился, флаги стояли как доски. Первый заезд – я опять стартую где-то в серединке. Первые десять саней проехали – вроде неплохо. Пришли на старт, разгоняем. Чувствую, что-то не так. Толкаю сани – передо мной как стена! Такое ощущение, что Владимир поскользнулся, упал, а я тащу и сани, и Владимира. Приходится бежать дальше, чем обычно, потому что скорости вообще нет. Даже не могу посмотреть назад, что там происходит. — Что дальше? — Запрыгиваю в сани. Обычно я чувствую, когда разгоняющий тоже заходит в сани – есть такой толчок. Сейчас толчка нет, никто не запрыгнул. Ужасно! Значит, он поскользнулся и упал. Еду один, не могу сконцентрироваться и думаю: ну все, был на первом месте, теперь Олимпиада кончилась, его нет сзади. Выскакиваю на финишную прямую – тормозит! Что такое? Значит, он все-таки в санях? Я-то уже готовился сам лезть назад, чтобы тормозить. Что он сделал? Что произошло? Такая злость! Думаю: ну что, ему морду набивать прямо перед камерами или где-то за углом? — Где набили? — Затормозили, выскакиваем из саней. Не успеваю ему ничего сказать, он сам на меня налетает: что ты творишь, сани не идут вперед! Ты толкал? Да, я толкал – они вообще не двигаются вперед! Я сразу понимаю: значит, что-то в колеях. Там уже следующие финишируют, западные немцы – выскакивают и тоже друг на друга налетают. Все ругаются, мат стоит. Я успокоился: значит, проблема у многих, не только у нас. Еще 7-8 саней проехали и остановили соревнования. — Почему? — Телевизор показывает колею на старте – черная! Песок с холмов принесло, ветер дует как в пустыне. Колею засыпало. — И что в итоге? — Собрали сани, уехали. Третий заезд прекратили, четвертого не было. Есть правило: можно дать медали по двум заездам, этого достаточно. А мы же лидеры, вроде как чемпионы. Но вечером с Владимиром переговорили, я ему: Володя, успокаиваемся, мы не чемпионы, я на сто процентов уверен, что соревнования продолжат. Подготовили сани, коньки, ушли спать. И действительно – соревнования продолжились. Два заезда, как и должно было быть. Условия улучшились, мы оба оставшихся заезда проиграли Хоппе. В одном я сделал ошибку, в другом мы ехали гораздо позднее. Но для первого места хватило. — В 92-м вы несли флаг Латвии в Альбервиле, но не участвовали. Как так?

«Этой зимой я уже никак не связан с бобслеем. Прошлой – тренировал швейцарцев, всего 11 лет там отработал, четыре Олимпиады, восемь олимпийских медалей. До сих пор счастлив за всех воспитанников. Швейцария для меня – второй дом. Бываю там минимум раз в году – просто на экскурсии или к друзьям. Куда ни еду – везде знакомые. В некоторые семьи приезжаю, они говорят: вот твоя комната, оставайся сколько хочешь. Это приятно», — вспоминает Янис Кипурс.

 

— Не было желания остаться там жить? Все-таки центр Европы.

 

— Никогда об этом не думал – даже когда в Латвии было очень тяжело. Это мое родное место, люблю его, что бы ни происходило.

 

— Как вы восприняли развал Союза?

 

— У людей была большая надежда, что жизнь станет лучше. Вы не видели, что творилось в конце 80-х – люди на охоту в лес ходили. А потом стало даже хуже. Если бы не жесткая рука сверху, развал случился бы раньше. В 80-м году партия решила, что надо заниматься бобслеем: мы – большая страна, должны развивать вид, побеждать… Поставили задачу: через четыре года команда привезет олимпийскую медаль Сараево-84. С ноля за четыре года! Такое было постановление из Москвы.

 

— Привезли же.

 

— Привезли. Но как мы вкалывали!

 

— Какие скорости были 20-30 лет назад?

 

— Почти те же самые, что сейчас. Обычная скорость – 135 км/ч. За счет технологий сейчас времена стали чуть быстрее: бобы легче, атлеты тяжелее – есть прибавка 1-2 км/ч, рекорды бьются, но на сотые доли.

 

— Как создавались ваши бобы? Сейчас этим занимается даже концерн «Феррари».

 

— Участие «Феррари» – это не стандарт. Очень хорошие бобы все еще делаются в Латвии. На них выступают многие спортсмены. Сани делают в обычной мастерской, у нас там остались специалисты с 80-х. С их опытом они востребованы, плюс они умеют учиться, добавлять идеи – и это без больших денег. В Германии есть миллионные проекты, самые высокие технологии на госуровне – как было в Союзе. Даются деньги, подключаются инженеры. Это очень качественные сани.

 

— С начала карьеры и до Калгари у вас поменялось несколько разгоняющих – почему?

 

— С первым разгоняющим Шнепстсом катался 5 лет – до сезона-85/86, потом у него возникла проблема с допингом. Не знаю, что там как.

 

— Чем вас привлек Владимир Козлов?

 

— Спринтер, физически сильный, психологически стабилен, очень профессионален.

 

У нас очень быстро нашелся контакт, взаимопонимание. Мы экипаж, это важно. Он тоже много пилотов менял, много падал. Но когда начал работать со мной, то настроился, получил шанс. В том сезоне мы выиграли Кубок мира в двойках, заняли 6-е место в четверках, в комбинации 3-е место.

 

— Олимпиада в Калгари. Что за история случилась с отменой попыток?

 

— Очень нестандартная ситуация. Было тепло и ветрено. В то время порядок старта определяли жеребьевкой, распределения по группам, как сейчас, не было. В первом заезде я ехал позднее конкурентов – к концу заезда при таком тепле трасса разрушилась, это ясно. Заезд выиграл Хоппе, я четвертый, проиграл 3 десятки. Это не так плохо, учитывая разницу в 20 стартовых номеров. Во втором заезде я ехал в начале, Хоппе после середины. Я выиграл у него почти секунду и по сумме ушел на 7 десятых. Солидный запас.

 

— Самое интересное случилось во второй день.

 

— Ветер еще усилился, флаги стояли как доски. Первый заезд – я опять стартую где-то в серединке. Первые десять саней проехали – вроде неплохо. Пришли на старт, разгоняем. Чувствую, что-то не так. Толкаю сани – передо мной как стена! Такое ощущение, что Владимир поскользнулся, упал, а я тащу и сани, и Владимира. Приходится бежать дальше, чем обычно, потому что скорости вообще нет. Даже не могу посмотреть назад, что там происходит.

 

— Что дальше?

 

— Запрыгиваю в сани. Обычно я чувствую, когда разгоняющий тоже заходит в сани – есть такой толчок. Сейчас толчка нет, никто не запрыгнул. Ужасно! Значит, он поскользнулся и упал. Еду один, не могу сконцентрироваться и думаю: ну все, был на первом месте, теперь Олимпиада кончилась, его нет сзади. Выскакиваю на финишную прямую – тормозит! Что такое? Значит, он все-таки в санях? Я-то уже готовился сам лезть назад, чтобы тормозить. Что он сделал? Что произошло? Такая злость! Думаю: ну что, ему морду набивать прямо перед камерами или где-то за углом?

 

— Где набили?

 

— Затормозили, выскакиваем из саней. Не успеваю ему ничего сказать, он сам на меня налетает: что ты творишь, сани не идут вперед! Ты толкал? Да, я толкал – они вообще не двигаются вперед! Я сразу понимаю: значит, что-то в колеях. Там уже следующие финишируют, западные немцы – выскакивают и тоже друг на друга налетают. Все ругаются, мат стоит. Я успокоился: значит, проблема у многих, не только у нас. Еще 7-8 саней проехали и остановили соревнования.

 

— Почему?

 

— Телевизор показывает колею на старте – черная! Песок с холмов принесло, ветер дует как в пустыне. Колею засыпало.

 

— И что в итоге?

 

— Собрали сани, уехали. Третий заезд прекратили, четвертого не было. Есть правило: можно дать медали по двум заездам, этого достаточно. А мы же лидеры, вроде как чемпионы. Но вечером с Владимиром переговорили, я ему: Володя, успокаиваемся, мы не чемпионы, я на сто процентов уверен, что соревнования продолжат. Подготовили сани, коньки, ушли спать. И действительно – соревнования продолжились. Два заезда, как и должно было быть. Условия улучшились, мы оба оставшихся заезда проиграли Хоппе. В одном я сделал ошибку, в другом мы ехали гораздо позднее. Но для первого места хватило.

 

— В 92-м вы несли флаг Латвии в Альбервиле, но не участвовали. Как так?

— Травмировался. Межсезонье перед Олимпиадой даже не начинали – такая ситуация в Союзе, мы не знали, что будет. В августе случился путч, Латвия стала независимой, тогда мы получили приглашение от МОК выступить своей командой в Альбервиле. А ведь мы не готовились даже. Обычно начинаем в мае, а тут даже не собирались – такая каша в стране творилась. В августе только начали готовиться.

 

— И как?

 

— Сами не знали. Должна быть базовая подготовка, потом по ней идти к вершине. А тут чем начинать – базовой или какой? Я решил, что если начну с базовой – то не успею к Играм. Начал сразу с серьезных тренировок. Дал газ в августе – в сентябре травмировался, порвал икроножную мышцу.

 

— Чем занимаетесь сейчас, первый год без бобслея?

 

— Маленький бизнес. Экспортирую в Швейцарию старое дерево – мне это предложил бывший воспитанник 6-7 лет назад. Я ищу в Латвии старые дома, которые уже не используются. Если там есть хорошее дерево – выхожу на хозяев, договариваемся. окупаю дом, разбираю, обрабатываю дерево – ручная работа.

 

— Поедете на Олимпиаду в Сочи?

 

— Нет. Один раз можно позволить себе по телевизору посмотреть, поворчать на кого-нибудь: ну что он творит, не умеет кататься...



Луценко Екатерина Луценко ЕкатеринаАэробика, Аква-аэробика
Регистрация